Бережной – РБК Тюмень: «Не могут допустить, чтобы меня оправдали. Снова»
Виталий Бережной – обвиняемый в изнасиловании и убийстве 8-летней тюменской школьницы уже почти два года не может услышать приговор: виновен или нет. За эти месяцы со времени его задержания были признательные показания, заявление о пытках, смена нескольких адвокатов, вердикт присяжных, который не огласила судья, перенос дела в столичный суд и запрет общения с родственниками.
Виталий Бережной дал эксклюзивное интервью РБК Тюмень, где рассказал не только свою версию произошедших событий, но и что происходит на заседаниях суда и в камерах СИЗО.
— Опишите свою версию событий, связанных с обвинением вас в преступлении. Знали ли вы раньше погибшую девочку и ее семью?
— Своя версия событий о пропаже школьницы у меня, конечно же, есть, но описать ее в данное время я не могу, так как дело еще рассматривается в Мосгорсуде. Могу лишь сказать, что версия, выдвинутая следственной группой и оперативниками, изначально была провальной. При исследовании с присяжными [при рассмотрении дела в Тюмени] доводы обвинения не убедили коллегию присяжных, и они оправдали меня по всем пунктам.
О семье девочки я узнал из материалов дела. С их допросами ознакомился, когда изучал дело после завершения расследования. Никого из членов этой семьи я ранее не знал и знать не мог потому, что в Тюмени проживал с 2016 года и не стремился заводить знакомства на районе, где летом 2021 года снимал жилье. Фото школьницы после пропажи были развешаны на каждом углу в городе и новостных лентах, в соцсетях и по телевидению о пропаже говорили каждый день.
При ознакомлении с делом мне стало известно, что на протяжении более 20 лет в Тюмени и ближайших районах пропадали дети при похожих обстоятельствах: в дневное время и с косоглазием – 10 детей за 25 лет. Найдены только три тела, включая погибшую. И за все это время виновного так и не нашли, а искали ли по-настоящему эту девочку из моего уголовного дела, я тоже сомневаюсь, потому что каждому сыщику известно, что в первые дни пропажи человека – самые важные, т. к. люди, соседи, родные еще могут помнить точно все обстоятельства. А реально силовики начали поиски спустя 3 дня. Зачем им искать ребенка из неблагополучной семьи с выпивающими родителями? Это же не их ребенок, не шишка какой-то из чиновников, никто жаловаться не будет. И где хваленая система «Безопасный город» с ее видеокамерами по всему городу? Быть такого не может, чтоб человек пропал, никто ничего не видел. Кстати, не все регистраторы из автомобилей и носителей с организаций вернули собственникам.
— Как вы думаете, почему именно вас обвинили в этом преступлении?
— Почему именно я? Потому, что жил один, с соседями не знакомился. Некогда было. Уходил рано, приходил поздно, и оперативники, которые были у меня с обысками, знали, что в доме № 40 на первом этаже в первой квартире в живет одинокий мужик, единственный из всего дома, остальные семейные. Работаю в мебельном цехе, а тело ребенка нашли завернутым в коробку из-под кухонной вытяжки, именно завернутым, потому что положить и нести в такой маленькой коробке даже небольшого 8-летнего [ребенка] невозможно, и этот факт подтвердился на следственном эксперименте, когда коробка порвалась даже с маленьким весом 2,5 кг, а девочка, согласно медэкспертизе, весила более 20 кг. И таких нестыковок в деле большое количество. Подробно о них я рассказать пока не могу, так как предстоит еще стадия дополнения в суде (доказательства).
— Расскажите о том, когда и почему вы дали признательные показания? Были ли пытки, и когда вы о них заявили? Знала ли об этом адвокат Крылова?
— Признательные показания я подписывал, конечно, после пыток электрическим током. И адвокат Крылова, которую пригласил следователь, конечно, знала. Я ей об этом сказал, и пытки снова продолжились. И после этого я уже был уверен, что Крылова неслучайно попала ко мне в ту ночь. Мне оставалось только верить, что после всех экзекуций, я не останусь инвалидом, как многие, кто был в этом отделе. К тому же Крылова на допросе в суде еще в Тюмени пояснила суду без присяжных, что была в курсе, что ко мне применяли такие методы, и никуда не сообщила, так как я запретил ей, потому что опасался, что могут и мои близкие пострадать. На тот момент ключи от квартиры, где живут мои жена и сын, были у оперативников. И ключи от авто, и мой телефон. Если я не подпишу показания, то могу живыми не увидеть их. Как долго меня жарили током, я не вспомню, так как часто терял сознание. Из подвала, где это происходило, меня тащили на руках, так как сам я идти уже не мог. В этом состоянии меня и увидела Крылова. Она прекрасно помнит, в каких вещах я был в тот момент, что они были растянуты и порваны. В дальнейшем их показывали в тюменском суде, но без присяжных, а до Мосгорсуда они не доехали. Потерялись – так сказала судья Ковалевская, когда мы просили исследовать эти вещдоки в Москве. И не только вещи пропали, но и другие части упаковки трупа тоже не нашли на складе вещдоков в Мосгорсуде.
— Расскажите о финальном заседании по вашему делу в Тюмени с судом присяжных. Как реагировали на выступления защиты и обвинения присяжные, известен ли вам вердикт?
— Об оправдательном вердикте я узнал уже после того, как распустили, а точнее, разогнали присяжных. В зал суда пригласили приставов, чтобы те выпроводили из зала присяжных, так как они начали громко возмущаться и кричать из-за того, что их обвиняли в нарушении тайны совещательной комнаты. По этому факту прокуратура Тюменской области заявила, что проведет проверку и выяснит, кто что разгласил и имеет ли место сам факт. Вот уже прошло 10 месяцев после этого заявления на всю страну, и нет результатов данной проверки и проводилась ли она вообще?
— Почему вы решили отказаться от услуг Александра Почуева? Как собираетесь отстаивать свои интересы дальше? У вас уже сменились несколько адвокатов, как вы оцениваете их работу?
— От защиты Почуева А.М. я не отказывался. Точнее, я был вынужден отвести его от своей защиты в суде. А так он продолжает быть моим адвокатом. Я видел, как из-за его активной работы судья и прокуратур унижали и оскорбляли его при присяжных и без них. Я переживал, что его могли наказать или возбудить уголовное дело в отношении него за мою защиту. Им же не впервой возбуждать уголовные дела на моих адвокатов, чтобы оказать на них давление и лишить меня какой-либо защиты. В настоящее время меня защищают Шихова Е.В., Волк А.Я., Почуев А.М., Бугаев М.К. и адвокаты, назначенные судом.
Все они по-прежнему работают и в шоке от того беспредела, который творится в моем деле. Даже несмотря на то, что каждый из них рискует стать объектом пристального внимания со стороны СК РФ и генпрокуратуры. Недавно я узнал от судьи Ковалевской, что в отношении Шиховой Е.В. возбуждено уголовное дело. Дословно: «Шихова не может вас защищать, потому что обвиняется в препятствовании правосудию». Но опять же это утверждение голословно, без каких-либо доказательств. Видимо, ее решили назначить виновной, так же, как и меня, чтобы избежать ответственности за свой беспредел.
— Как повлиял перенос дела в Москву на судебный процесс и ход дела?
— От того, что дело переносили в Москву (опять-таки незаконно и необоснованно), доказательств моей невиновности меньше не стало. Я бы даже сказал, что появилось еще больше информации и данных, которые мне ранее не были известны.
— Как оцениваете состав коллегии присяжных в Москве, отличается ли он подходом к делу и к вам от тюменского?
— Тюменским присяжным как жителям этого города было проще понимать некоторые моменты: ориентировка на местности, район, как велись поиски и информацию о других пропавших детях в Тюмени. Московским присяжным, полагаю, сложнее все это дается. В целом без разницы, в каком городе рассматривать дело, потому что в нем достаточно доказательств моей непричастности. Я все понимаю, что «они» не могут допустить, чтобы меня оправдали снова. Иначе будет большой скандал, после которого посадят тех, кто фабриковал это дело: от оперативников до судьи.
— Оказывается ли давление с какой-либо стороны на ваших близких, семью, кого-либо из адвокатов?
— Да, на меня и адвокатов. Нарушается принцип состязательности, судья некорректно высказывается в присутствии присяжных и без них, запрещает знакомиться с материалами дела и вещдоками. Кроме того, меня пытают отсутствием сна, а также запретили общаться с моими родными и близкими, в том числе с детьми. Открытая и необоснованная агрессия к моим адвокатам, угрозами их удаления из процесса и лишения статуса. Также блокируется работа моей защиты, в то же время прокуратуре предоставлено больше прав. Например: недавно защите запретили изучить с присяжными протокол моих денежных операций, мотивируя это тем, что это нельзя оглашать, поскольку это выводы следователя, там 230 томов, и все это выводы следователя, на основании которых меня судят.
Также весь процесс оказывается давление на присяжных. Судья позволяет себе и прокуратуре давать оценку всему, что происходит в суде за его пределами. Недавно судья удалила присяжного по тем же основаниям, что разогнали присяжных в Тюмени, т.е. без каких-либо доказательств, что именно этот человек что-то с кем-то где-то обсуждал по уголовному делу.
— Как сокамерники относятся к вашей версии преступления, нет ли на вас давления с их стороны?
— Что в Тюмени, что в Москве сокамерники не сильно удивились качеству следствия. Они познакомились со мной, общаются, понимая, что я не мог совершить такое преступление.
И вообще, если человека обвиняют в таком преступлении, как меня, то в СИЗО особый подход: выясняются все обстоятельства жизни человека до его ареста, и если жил непорядочно, то такой долго не проживет в обществе и его будут держать отдельно ото всех. А я содержусь в общей массе, меня поддерживают сокамерники, родные, дети, друзья, сослуживцы. И никто из них не верит в «выводы следователя».
Читайте новости в Telegram-канале РБК Тюмень
Читайте РБК Тюмень в Дзен.Новостях
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
